Февраль 2022 г. – для каждого настал час выбора «своих». С кем мы? Кто за нас? Какое наше будущее? Эти и сопутствующие вопросы отчетливее и категоричнее начали звучать в головах каждого. Не только гражданина России, которому пришлось проходить тест на верность родине, но и жителя любой другой страны, директора компании, рейтингового агентства, инвестора и т.д.
Ряд государств поторопились исключить Россию из состава «своих», введя санкции как персональные, так и отраслевые. Иностранцы стали выходить из советов директоров и наблюдательных советов российских компаний, продавать доли и избавляться от активов в России. Глобальный раскол продолжился среди международных организаций. Международная ассоциация рынков капитала (ICMA) приостановила членство и участие российских организаций в любых формах взаимодействия.
Все это отразилось на восприятии ESG-потенциала России. Сначала рейтинговое агентство «Standard Ethics» снизило до минимума суверенный ESG-рейтинг России из-за событий на Украине, назвав российские активы «токсичными». Через несколько дней этому примеру последовало одно из самых авторитетных агентств MSCI ESG, оценив усилия правительства в области устойчивого развития на B вместо BBB, с негативным прогнозом. В G-сегменте, который составляет 50% общей оценки, были до минимума снижены показатели категорий «Стабильность и мир», «Политические права» и «Эффективность управления». По оценке провайдера, военные действия на Украине и беспрецедентные санкции увеличили подверженность страны ESG-рискам и в итоге снизили долгосрочную устойчивость и конкурентоспособность. Более того, MSCI ESG предупредило, что суверенный рейтинг может быть понижен до самого низкого уровня – C.
Наметился раскол и внутри российского профессионального сообщества, работающего в сфере ESG. Произошло условное разделение на оптимистов и пессимистов, говорящих о попадании России в полную зависимость от Китая, во всяком случае, в отношении экспорта традиционных энергоресурсов и развития возобновляемых источников энергии. Риск отмены или заморозки всех «зеленых» выпусков ценных бумаг, ожидаемое сокращение бюджетов на ESG-инициативы, возможность потери значимости «зеленой» повестки на национальном уровне, где достижение климатических целей теряет актуальность в условиях конфликта с Западом – те прогнозы от коллег-пессимистов, которые, похоже, начинают искать другую работу.
Мы выбираем оптимистов, прогнозирующих снижение гринвошинга – сейчас нет смысла притворяться, – сохранение востребованности проектов по сокращению энергопотребления, смещение с климатического акцента (E) на социальный (S) и управленческий (G).
Хотя этот раздел готовился до начала спецоперации, мы не собираемся сворачивать свой ESG-проект из-за грядущих сложностей. Поэтому в журнале продолжится выход текстов по темам устойчивого развития. Но уже с учетом интереса тех, кто в теме ESG. А также тех, кто заинтересован в формировании стратегии долгосрочного развития, оставляющего возможность для сотрудничества с иностранными партнерами.
В этом номере журнала колонка генерального директора Общественной платформы «Регионы России – устойчивое развитие» Ольги Чернокоз посвящена регионам, которые постепенно выходят со своей ESG-повесткой.
Руководитель проекта промышленной реновации «Браунфилд», председатель Совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике Владимир Гамза в интервью «РР» рассказывает о мерах поддержки, на которые могут рассчитывать в рамках проекта отечественные производители или заводы, срок службы которых перешагнул за эксплуатационные пределы.
Представитель медиахолдинга «Регионы России» в Европе к.э.н. Алла Хромова подробно рассказывает о зарубежном опыте «синей (голубой) экономики», которая подразумевает экологически устойчивое использование океанических ресурсов в целях роста уровня жизни людей и поддержания морских экосистем, а также все виды экономической деятельности в океане, на морях и побережье.
В конце блока читайте интервью с директором Института экономических и правовых исследований Сергеем Швакиным о том, как в России реализуется принцип «те же права, которые человек имеет в офлайновой среде, должны также защищаться и в онлайновой среде», сформулированный еще в 2012 г. Советом по правам человека ООН в резолюции 20/8 «Поощрение, защита и осуществление прав человека в Интернете».
