Заместитель председателя Комитета Госдумы по вопросам собственности, земельным и имущественным отношениям Николай Николаев специально «Регионам России» рассказал о своем понимании будущего устойчивого развития России, которое теперь неотделимо от консолидации со странами СНГ и ЕАЭС. В частности, он предлагает вместо токсичного в нынешних условиях прозападного подхода к ESG повестке выстраивать свой план «зеленой» Евразии, формулируя более четкие и понятные цели по устранению проблемы изменения климата.
Проблема ESG в России в том, что за этой аббревиатурой стоит абсолютно четкий набор ценностей, которые большинство традиционных стран не принимает. И на то есть существенные причины.
Если бы планы по ESG касаемо одного только энергоперехода были реализованы в том виде, в котором они были представлены в ноябре 2020 года в Глазго, то работу бы потеряло 5 млн человек на планете. Эта цифра взята из доклада Международного энергетического агентства (МЭА). Конечно, появились бы другие рабочие места, но не факт, что они оказались бы в нашей стране. И нет никаких гарантий, что вакансии все-таки появились бы.
Кроме того, в декабре 2021 года ВТБ подсчитал, что энергопереход может увеличить без учета инфляции стоимость электричества на 28%. Старший вице-президент ВТБ Дмитрий Снесарь на сессии инвестиционного форума «ВТБ капитала» «Россия зовет!» тогда обозначил, что стоимость электроэнергии в Европе выросла в 2-3 раза. На что, очевидно, повлиял отказ от традиционных источников энергии. Насколько морально и нравственно нам отказываться от угля и газа, если это может привести к росту цен на коммунальные услуги? Хотят ли наши граждане энергоперехода такой ценой?
В факторе S (Social) одно из центральных мест, в понимании Европы, занимают права человека, в том числе и права сексуальных меньшинств как отдельной категории граждан. В Чечню попробуйте приехать с вопросом: как тут у вас с ESG? Им абсолютно не все равно, что именно скрывается за этими буквами. Они отстаивают свои традиционные ценности. И никакие аргументы, что они должны учитывать навязанные им факторы ради места в международном рейтинге на них, мягко говоря, не подействуют. И если бы мы продолжали включаться во всю эту повестку устойчивого развития в формате, который нам навязывают, то уж точно лет через 15–20 нас бы стали заставлять вводить в совет директоров компаний темнокожих лесбиянок. И мы бы пошли на это? Европа пошла. Там произошло практически полное замещение изначальных традиционных ценностей на эти сомнительные идеалы. Дошло до того, что Папа Римский одобряет однополые союзы. Ничего святого для «Святого престола».
Берем фактор G (Corporate Governance), где одним из ключевых компонентов остается эффективность и получение прибыли для акционеров. Если брать частную компанию, которая выходит на фондовый рынок, это одна история. Тут конкуренция сдерживает рост цен и тарифов. Однако в нашей стране больше половины компаний – с государственным участием. Простой пример – государственно-частная авиакомпания «Аэрофлот». Если она будет слепо следовать ESG, то она должна будет, пользуясь своим положением, держать такие цены на билеты, что и без того не особо дешевые перелеты для многих россиян просто перестанут быть доступными. Если же это все-таки отчасти государственная компания, то она должна заниматься, в том числе, и национальными задачами. То есть максимально снижать свою прибыль, чтобы цены на авиабилеты были приемлемыми. Но тогда это уже к «G» не будет иметь никакого отношения.
На самом деле рад, что в рамках климатической повестки происходит пересмотр наших подходов. Но, в конце концов, мы все поймем, что эта тема идеологическая. Нас втянули в эту историю. У нас экономика практически вся завязана на энергоносителях, от которых нас хотят заставить отказаться. Потепления на самом деле мы не боимся. Наоборот, мы любим, когда тепло. Для нас это хорошая погода. Глядишь, у нас тогда в Якутии будет урожай. А нам говорят: нет, вы откажитесь от своих ресурсов ради того, чтобы у нас было холоднее. Какой-то слабый аргумент, не находите?
По сути, нас поставили перед фактом: ребята, мы с вами будем дружить, если вы будете такие. Причем это не заговор против нас. Они в это верят. И распространяют эти ценности, думая, что нам от этого будет хорошо. В их понимании все это часть глобального управления всем. Потому что мы — «единая популяция, живущая на маленьком и хрупком в галактическом понимании земном шарике».
ESG – это не первая их попытка оградить нас от имеющихся на нашей территории ресурсов. Когда мы активно занимались Байкалом, очень много было вопросов со стороны ЮНЭСКО и прочих международных институтов, что таким ценным для планеты ресурсом следует как-то совместно управлять. Не то, чтобы они у нас хотели его отнять. Нет. Просто это их философия, они действительно верят в то, что все общее, и мы якобы обязаны им дать то, чего у них нет.
Важно осознать, что сама проблема изменения климата не надуманная. Все действительно так и есть. Реки мелеют, пожары учащаются. Можно и нужно делать локальные вещи. Нужно адаптировать конкретные территории к тем или иным изменениям. У нас полно опыта. В конце 40-х и начале 50-х в СССР осуществлялся Сталинский план преобразования природы, который предусматривал создание восьми крупных лесных государственных полос в степных и лесостепных районах. Проект стал реакцией И.В. Сталина на засуху и голод 1946-1947 гг. Много хорошего удалось сделать, но после смерти вождя многое же было загублено. Однако подобный опыт изменения климата у нас есть.
Как и есть у нас советский и российский эколог, старший научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН Сергей Зимов, который с 1988 года ведет эксперимент по восстановлению ландшафта «мамонтовой степи» на современном ландшафте тундры. Я ездил к нему и своими глазами видел, как его проект останавливает таяние мерзлоты. Элементарно, денег вообще не требуется. Нужно только зверей выпустить в правильной пропорции – и все.
У нас всегда хватало своих умельцев. Еще казаки без каких-либо проектов и финансирования просто в правильном месте насыпали камни, когда начинал мелеть Дон, и река самоочищалась. Эти технологии есть в нашей истории, нужно только решить, что именно мы хотим сделать.
Надо не в ESG выискивать, что взять, а свои собственные подходы формировать. Причем делать это самостоятельно, без оглядки на ООН. У нас появился сейчас уникальный шанс – сделать свою версию международной климатической повестки, которая бы основывалась не на мифических планах через сто лет, а базировалась бы на решении практических задач ближайшего времени. Эта тема могла бы быть основой для обсуждения климатической проблемы на евразийском пространстве, где большинство стран также являются традиционными государствами, которым не нужны чуждые им ценности. Если мы сформируем климатическую повестку, исходя из решения практических совместных задач, то сможем представить свою альтернативу ESG, объединив вокруг себя страны, не желающие потерять собственный суверенитет и собственные ценности.
Более того, совместными усилиями мы сможем решить и собственные проблемы, которые сейчас кажутся неразрешимыми. В Волгоградской области площадь подверженных опустыниванию земель составляет порядка 1,4 млн га. Если мы попытаемся справиться с этой бедой в регионе самостоятельно, то просто потеряем время и прочие ресурсы. Но вот если попытаться решить эту проблему совместными усилиями с Казахстаном, то тогда шансы на успешное решение этой задачи существенно повышаются. Стоит учитывать, что Нур-Султан не отвергает своих планов по декарбонизации и энергопереходу, борьбе с парниковыми газами. По-хорошему нам бы сейчас сформировать для них такие предложения, которые могли бы их устроить. Потому что они и оторваться от международной климатической повестки не могут, и с нами продолжать работу хотели бы, но нужны новые объединяющие моменты.
Совместно с Научным центром евразийской интеграции мы сделали проект «Зеленая Евразия», в рамках которого как раз хотим продвинуть предложения, связанные с построением собственной, евразийской климатической повестки. Я больше, чем уверен, что все национальные государства имеют абсолютно такие же проблемы, как и мы. Мы настаиваем на локальном решении климатического вопроса. Если удастся изменить климат в какой-то конкретной проблемной территории, то при системной работе общая картина также может измениться в лучшую сторону.
И сейчас мы обязаны показать, что борьбе с климатическими вызовами, есть второй путь. Именно это мы и пытаемся делать через «Зеленую Евразию». Разница нашего подхода к ESG в том, что мы хотим повернуть весь этот климатический дискурс в более рациональное русло с конкретными расчетами и вычислениями, определенными сроками. И это единственно верный путь в текущих условиях. Да и вообще, мне кажется, в этом и скрыт путь спасения мира. Потому что движение текущей глобалистской мысли направлено на строительство абсолютно углеродно нейтрального мира к какому-нибудь 2100 году. И при этом абсолютно разрушенного в плане производства и нищего в плане населения.