"Кто бы мог подумать. А в сущности тоже люди". В России отмечают 160 лет со дня отмены крепостного права

160 лет назад, 19 февраля (3 марта) 1861 года, император Александр II подписал манифест об отмене крепостного права. Существовавшее до этого момента в течение полутора веков, оно закрепляло крестьянскую зависимость от хозяина, не позволяя им уходить с земли. Беглых крестьян принудительно возвращали помещику. У них не было права отчуждать земельные наделы и приобретать недвижимость. А продажа, обмен или дарение людей были обычным делом.

Манифест Александра II подарил крестьянам основные гражданские права и освободили их от унизительной личной зависимости от помещиков. Но найти простое решение земельного вопроса не удалось. Предполагалось, что крестьяне смогут выкупить у помещика земли, которые по-прежнему считались их собственностью. Но позволить себе такую роскошь могли немногие, поэтому за отводимые наделы крестьяне на положении “временнообязанных” несли в пользу помещиков повинности, которые практически не отличались от прежних, крепостных.

Несмотря на сложности в реализации, крестьянская реформа 1861 года имела огромное историческое значение. Она открыла перед Россией новые перспективы, создав возможность для широкого развития рыночных отношений, проложила дорогу для политических и общественных преобразований, на фундаменте которых в России в итоге была построена современная модель гражданского общества.

“Вот тебе, бабушка, и Юрьев день”, – известная поговорка, которую используют, когда ожидания не сбываются. Одна из версий ее возникновения относится к временам, когда крестьянину было позволено переходить от одного помещика к другому. Это можно было делать сразу после окончания сезонных сельхозработ, в Юрьев день 26 ноября, или спустя неделю после него. Хождения крестьян запретил в 1592 году царь Борис Годунов. С того момента Юрьев день стал просто днем, а все крестьяне стали крепостными.

К 1861 году в России насчитывалось 23 миллиона крепостных крестьян и 29 миллионов “государственных” и “удельных” – принадлежащих казне и непосредственно императорской семье. Всего же в стране проживало немногим больше 60 миллионов человек.

Помещик мог продавать и покупать крестьян, дарить их на праздники. Самым прибыльным товаром были выросшие красавицами крестьянские дочери, поэтому их чаще всего отнимали у родителей. В 1794 году Екатерина II писала, что, по дошедшим до нее сведениям, в имении тверского помещика Хитрово “выбрано с деревни и выслано в Москву к сущему разорению семейств их 30 девок и одна вдова с дочерью, намереваясь и всех годных распродать порознь”.

Без разрешения хозяина крепостной не имел права жениться. Существует легенда о том, как полководец Александр Суворов однажды выстроил своих крепостных по росту в две шеренги: неженатые парни с одной стороны, незамужние девки – с другой. Так сложились пары, которым он велел идти в церковь венчаться. Мнение новобрачных его не интересовало.

Битье крепостных было обычной практикой. Свод законов позволял помещику использовать до 40 ударов розгами, до 15 ударов палками, заключение в сельской тюрьме до 2 месяцев и в смирительном доме до 3 месяцев. Также крестьян нередко ссылали в Сибирь.

Самым известным судом против помещицы стало дело Дарьи Салтыковой, известной своей жестокостью к крепостным. Следствие велось в отношении 138 возможных убитых и покалеченных крестьян, точно доказанными считались 38 смертей от руки Салтыковой. Приговор подписала сама Екатерина II – после публичного наказания у позорного столба Салтыкову поместили в монастырь, где она и умерла, проведя в заточении 33 года.

В своих мемуарах российский барон Николай Егорович Врангель отец генерала Петра Врангеля, писал про одного из соседей, графа Визанура, который “пользовался дурной славой”. Он отстроил себе имение с кучей маленьких домов в разном стиле – китайском, индийском, турецком. И в каждом домике жили “жены и дочери его крепостных, взятые им насильно в любовницы, одетые в подходящие к стилю дома костюмы, где китайками, где турчанками”. Сам же граф посещал их то в костюме мандарина, то в одеяниях паши. А в садах между домиками стояли “живые статуи” – голые люди, покрашенные белой краской. “Они, когда граф гулял в саду, часами должны были стоять в своих позах, и горе той или тому, кто пошевелится”, – писал Врангель.

Николай Врангель описывал еще один эпизод своего детства. Его отец, хорошо образованный помещик, близкий ко двору Николая I, в память об умершей жене подарил ее сестре одну из горничных покойной. Но сына этой служанки оставил у себя. Врангель был очень удивлен, когда свояченица попросила забрать горничную обратно, так как та горевала в разлуке с ребенком. Николай Врангель пишет: “Отец призадумался. “Кто бы мог это подумать. Да, как-никак, а в сущности тоже люди”.

Владимир Короленко, автор очерка “В облачный день”, описывал, как помещик Панкратов женился на красивой крестьянке из своих крепостных,которая потом сбежала с офицером. С тех пор помещик возненавидел своих крепостных и полюбил собак. Он построил в поместье псарню и заставлял крепостных девушек вскармливать щенят грудным молоком. Сюжет очерка был взят за основу картины Николая Касаткина “Крепостная актриса в опале, кормящая грудью барского щенка”.

Управляющие дворянским поместьем получали не менее огромную власть над крестьянами, чем сами дворяне. В одной из своих книг кандидат исторических наук Борис Керженцев приводит письмо дворянки своему брату: “Все ваши крестьяне совершенно разорены, изнурены, вконец замучены и искалечены не кем другим, как вашим управителем, немцем Карлом, который есть лютый зверь, мучитель…Сие нечистое животное растлил всех девок ваших деревень и требует к себе каждую смазливую невесту на первую ночь”.

Далеко не все помещики были жестокими. Крепостные были для них источником заработка, к тому же, они осознавали свою ответственность за крестьян перед Богом. Во время восстания Пугачева крестьяне нередко укрывали своих хозяев в благодарность за проявленную когда-то заботу.